Все ближе Великий пост, во время которого мы должны достичь того, чего от нас ждет Господь - исправления нашей жизни через покаяние. В воскресенье за Божественной литургией читалась евангельская притча о блудном сыне, в которой рассказывается о том, что у отца было два сына, один из которых был внешне послушен, а второй (младший) сбежал от отцовской любви наслаждаться грехом и страстями. Но именно второй смог остановиться и осознать весь ужас содеянного им перед Богом и перед своим родным отцом. Он понял, что храм его души осквернен: сам он растранжирил и осквернил отцовское наследство, но самое главное, осквернил жизнь, любовь, заботу, доброту, нежность. Все лучшее, что было у него, им самим было растоптано, разорено, выброшено, как что-то ненужное.
Содержание этой евангельской притчи в своей проповеди пояснил прихожанам протоиерей Сергий Гейко. «На пороге Великого поста мы начинаем готовиться к этому событию. Великий пост – это пост с большой буквы. Великий пост – это время Богопознания и самопознания. Если мы с вами не будем вникать в эти подготовительные недели, мы не будем понимать: для чего существует этот пост.
Мы сегодня слышали притчу о блудном сыне, сказанную Господом нашим Иисусом Христом. Итак, имел один человек двух сыновей - младшего и старшего. Однажды младший говорит отцу, что хочет забрать часть имущества - часть наследства, которая ему принадлежит по праву. Но мы с вами знаем, что наследство вступает в силу только после того момента, когда человек-завещатель отходит в вечность, умирает. И только тогда тот человек, которому он завещает свое имущество, получает его. Младший сын при живом родителе уже отрекается от него. Этим он как бы говорит, что ему надоело ждать, пока его отец отойдет в мир иной, и хочет взять то, что ему принадлежит и использовать на свои нужды. Это – образ человека грешника, который наделен от Бога благодатью Духа Святаго. Но, будучи наделенным этой благодатью, человек уходит в сторону далече, в сторону греха и служит там своим страстям. Вот также и младший сын – уходит в другую страну, видимо, чтобы ему никто не мешал, не мешали какие-то угрызения совести, не мешали какие-то его встречи с отцом. Он уходит в другую страну и там расточает свое наследство, живя распутно в блуде. И, конечно же, все это его имущество заканчивается. Человек, следуя своим страстям, живя греховно, растрачивает это великое богатство.
И вот, оказываясь в полной нищете, младший сын является одному из жителей той страны, в которой он находится. Но этот житель - образ диавола и слуг его – бесов, которые порабощают человека, порабощают его волю. И младший сын находится у него в очень униженном состоянии. Хозяин посылает пасти его своих свиней. Но, что такое свинья для правоверного иудея? Это скверное, нечистое животное, которое Моисеев закон запретил принимать в пищу каждому верующему иудею. И для иудея пасти свиней – это позор. Но это образ того греха, в котором пребывает человек.
И вот наступает время, когда нечем пропитаться младшему сыну, и он уже готов есть ту пищу, которую едят свиньи – рожки. Но никто не дает ему этой пищи. Вот это – состояние того греха, который совершает человек. В начале, для того, чтобы человек совершил грех, диавол его привлекает, показывает грех в каких-то ярких красках, но, когда человек согрешает, то не чувствует и не видит той красоты и яркости, которые ему обещались. Человек попадает в униженное состояние – рабство греху. У человека появляется уныние, человек сожалеет о том, что он согрешил, но ничего уже не может сделать, если же, конечно, не покаяться. И младший сын раскаивается. Как говорит Господь «он пришел в себя». То есть, как будто он где-то блуждал, его трезвый ум где-то блуждал, совершая грех. И ум его наконец-то пришел в себя, и человек осознал свое бедственное положение - что он натворил. Приходит ему помысл от Господа – «пойду я в дом отца моего и скажу ему: «Сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: Отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих». И сын услышал призыв благодати Божией – понял, что нет у него другого пути, как только покаяться Богу, возвращаясь к своему отцу.
Но отец не переставал любить своего сына и ждать его, потому что, как только сын издали показался ему, то он тот час выбежал ему на встречу. Сын не вошел в дом, где в каком-то углу встретил отца, а отец сам выбежал ему на встречу и обнял его. Младший сын начинает говорить речь, которую он уже приготовил: «Отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим». Вторую часть своего обращения к отцу он не успевает сказать, потому что отец его прощает и закрывает ему уста, приказывая слугам: «принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться!»
Конечно же, в любой притче, которую рассказывал Спаситель глубокий смысл. Здесь есть параллель. Отец – это Бог, страна далече – это страна страстей, свиньи – это те грязные дела, которые совершает человек, который уходит в страну далече от Бога. А, что же ему делать? Он растратил все то, что ему когда-то было дано. И, главное, дар, который ему дал отец – свободу. Что не может с нами сделать Бог - насильно нас повернуть в Царство Небесное. И те свиньи – те страсти, которыми увлекаемся мы и начинаем служить им, в действительности, это те страсти, которые не прекращаются. Грех никогда не останавливается. И как бы человек не служил этому греху ему все мало, ему все нужно больше и больше. И поэтому человеку приходится зачастую так прогибаться, что, если он не возвращается снова к Отцу своему Небесному, он просто погибает: сначала духовно, а затем физически.
Но в этой притче, слава Богу, все произошло благополучно. Меньший сын одумался, он пришел в себя. Он стал размышлять и его размышления привели к покаянию. Именно покаяние – это ключ к тому, что Бог нас простит. Он ждет нас, как отец в притче. Он еще не успел подойти, а его уже ждал один грешник. Один грешник покаялся на земле, а на небесах тихая радость о едином грешнике, кающемся. Отец далее предлагает своему сыну тельца и начинается пир. Да, это параллели из Священного Писания. Что такое телец? Это Господь наш Иисус Христос, Который принял на Себя грехи мира и позволил ради Своей любви павшему роду человеческому быть распятым. А пир – это Священная Божественная литургия, чудо и дар Божий, который мы до сих пор совершаем. Иногда мы идем на службу, не осознавая, куда мы идем. И те, кто редко причащается и исповедуется, должны хорошо вникнуть в эту притчу. И помнить, что без нас Господь нас не сможет спасти. Он имеет все для этого. Но, самое главное, чтобы человек возлюбил не грех, а правду, не диавола и слуг его – страсти свиные, а Божественную любовь. Чтобы мы, совершив грехи, говорили, как мытарь: «Боже, милостив буди мне грешному».
Это происходит с каждым, кто возвращается в Церковь с покаянием: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче», - воспеваем мы на вечернем богослужении. Без этого никак нельзя. Конечно же, есть какие-то препятствия у человека, есть какие-то соблазны в этом мире. Но мы должны рассудительно подходить к тому, что будет тогда, когда мы будем служить этим страстям? Когда мы не захотим по какой-то причине повернуться снова и сказать: «Отец мой Небесный, я согрешил пред Небом и Тобой, но прости меня». И, конечно же, Господь простит. Он знает все наши слабости, Он знает все наши глупости, которые мы даже держим в голове. Но Он готов нас простить, если мы сами идем на встречу с Ним с покаянием. Мы уходим от греха и идем к свету. В Таинстве Крещения над человеком, крестные, поворачиваясь на запад, говорят: «Отрекаюсь от тебя, сатана, и всех дел твоих», а затем, поворачиваясь на восток, говорят: «Сочетаюсь с Тобою, Христе», в Нем же есть утверждение и спасенне. Потому что, если такого не было бы, то не было бы и святых угодников Божиих, не было бы спасення и покаяния.
Сегодня мы также чтим трех святителей – Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого. Это празднование было неслучайным.
В Константинополе долго происходили споры о том, кому из трех святителей следует отдавать предпочтение. Одна часть людей превозносила святителя Василия, другая стояла за Григория Богослова, третья почитала святителя Иоанна Златоуста. Некоторые называли себя василианами, некоторые – григорианами, а некоторые иоаннитами. Каждый из них восхвалял того или иного святого, ибо в действительности эти три святительских церковных столпа имели особый дар слова, дар чудотворений, прозорливости и высокой духовной благодати. По воле Божией в 1084 году митрополиту Евхаитскому Иоанну явились три святителя и, объявив, что они равны пред Богом, повелели прекратить споры и установить общий день празднования их памяти.
Главное место в этом маленьком соборе святителей можно отдать Василию. Все, что есть у Григория и Иоанна, есть и у него. Они борцы с ересями – и он; они яркие проповедники Слова – и он. Мужественный дух, любовь к пустыне, скромный быт, глубокое постижение догматов – все это и многое другое у трех отцов общее. Все трое вышли из святых семейств. Их матери, отцы, братья составляют целые созвездия удивительных в святости личностей.
Но Василия отличает высочайшая степень самодисциплины. Василий – организатор, чего не скажешь о Григории и Иоанне. Всюду, куда приходил Василий, он оставлял после себя строгую иерархию и порядок. Сам он, без сомнения, был харизматичным человеком, но полагался в церковной практике на далеко не одну лишь силу личного влияния и духовные дары. Дисциплину и устав, закон и организацию – порядок, одним словом, вносил Василий Великий всюду.
Ум и познания Василия позволяли ему стать ученым, воля и строгость могли сделать из него настоящего монаха, подобного Антонию. Но он пожертвовал всеми талантами ради борьбы за Церковь. Глубоко спрятал он душевную мягкость, чтобы стать несокрушимым, и лишь втайне, подобно другу – Григорию, мог тосковать о жизни безмятежной, о пустыне и уединении.
Совсем другой был Иоанн, и уж еще более отличным от первых двух предстает Григорий. Иоанн – народный любимец и вождь. Епископы его не любят, причем не только еретические епископы. Двор вне себя от его поучений и обличений. После себя Златоуст оставляет имя, слово и память, но не организацию. Его друзья и ближайшее окружение после изгнания Иоанна попадают в немилость и становятся жертвами.
А Григорий – это созерцатель. Он, конечно, живет среди людей и назидает паству, поскольку носит высший сан. Но он тяготится саном, тяготится тем, чего так жадно ищут недостойные сана. Епископский омофор становится причиной обиды Григория на Василия. Последний все, не исключая и дружбы, подчиняет интересам Церкви и, по сути, принуждает друга стать архипастырем в тяжелый для Церкви момент. Как проповедник Григорий не столько увещевает и говорит, сколько поет. Именно на голос его вещаний, называемых Церковью «пастырской свирелью», люди стекаются в ограду Церкви и принимают Православие.
У Василия нет свободного времени. Григорий на досуге пишет стихи. Иоанн толкует послания Павла, и сам апостол языков является ему, чтобы разъяснять сложные места своих посланий. Тот конфликт, который свел память трех святителей воедино, очень понятен. Люди способны все самое святое превратить в предмет пререканий и ссор. Коринфяне ссорились, говоря: «Я Павлов, а я Аполлосов» (см.: 1 Кор. 3: 4). Тогдашние христиане затеяли спор, кто из трех больший и славнейший. Вся сложность в том, что при взгляде на каждого в отдельности каждому, без сомнения, можно присуждать первенство.
Жизнь всех трёх святителей была полна тревог и испытаний. Василий Великий и Григорий Богослов за Церковь и церковное единство боролись с арианами, испытывая порой лишения и притеснения. Родившийся позже их почти на 20 лет Иоанн Златоуст, когда стал константинопольским архиепископом, за свои правдивые проповеди был несправедливо обвинен в надуманных прегрешениях, смещен с кафедры, преследовался и был отправлен в итоге в далекую ссылку на самый край империи – на восточный берег Черного моря (Пицунда, ныне в Абхазии). Когда он, будучи уже измученным стариком, умирал в дороге, последними его словами в жизни тем не менее были – «слава Богу за всё!».
* * *
Поучение 3-е из полного годичного круга кратких поучений. Том 1 (январь-март). Память трех святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого
(О единомыслии в вере)
I. В XI веке, в царствование христолюбивого императора Алексея Комнена, была великая распря в Константинополе между словеснейшими любомудрецами, пишет святитель Димитрий Ростовский в своих Четьи Минеях, в сказании о соборе трех святителей, память коих совершается ныне. Одни превозносили св. Василия Великого, как учителя высокоглаголивого, твердого нравом и строгого к согрешающим. Другие же ставили выше его св. Иоанна Златоуста, при своем необыкновенном красноречии отличавшегося мягкосердием к согрешавшим. А третьи, наконец, выше их обоих считали Григория Богослова, красноречивейшего в слове и глубоко понимавшего догматы веры.
В самом деле, трудно было решить, кого из этих трех великих святителей считать выше другого: каждый из них в своем роде был велик. Споры между совопросниками о величии трех святителей были жаркие и довели, наконец, многих из них до разделения: одни назывались василианами, другие – григорианами, а третьи – иоаннитами, и видели друг в друге злейших врагов. Оскорбительна была для памяти святителей распря между верующими из-за этих же самых святителей; тяжела была и их святым душам такая рознь между верующими. И вот, они являются славившемуся в то время благочестием и учительностью епископу евхаитскому Иоанну, сначала каждый врознь, а потом и все вместе, являются не во сне, а наяву, и заявляют единодушно: «Мы – едино у Господа Бога нашего; в каждом из нас и не было и нет ничего такого, из-за чего стоило бы враждовать другим; нет между нами ни первого, ни второго; если называть одного кого-нибудь из нас, то за ним следуют и два другие. И потому мы просим тебя, повели враждующим из-за нас прекратить спор и не разделяться; ибо, как во время земной нашей жизни мы заботились об единомыслии между верующими, так и теперь у нас единственная забота, чтобы был мир и единомыслие между всеми христианами в поднебесной; для этого соедини ты в один день и память о нас, передавши верующим, что все мы – едино у Бога». Сказавши это, святые три святителя в божественном сиянии поднялись к небесам, называя по имени друг друга.
Святитель Иоанн Евхаитский сейчас поспешил известить цареградцев о бывшем ему видении, примирил споривших и установил праздник в честь трех святителей 30 января. И мудро это сделал святитель Иоанн, прибавляет св. Димитрий Ростовский, так как в январе месяце бывает память трех святителей врозь: св. Василия Великого 1-го января, св. Григория Богослова – 25 января, и св. Иоанна Златоустого, – перенесение мощей его – 27 января; то и приличнее всего было в конце этого же месяца установить общую память в честь трех святителей, или собор их. В этот день, 30 января, и прославляем мы светоносную троицу святителей, трех высочайших угодников Пресвятой Троицы.
Василия называем великим и священноявленным, церковным светилом и огненным столпом, верных освещающим и врагов попаляющим; Григория называем божественным и благоглаголивым умом небесным, огнем высокоречия, архиереем превеличайшим; Иоанна называем златословом всезлатным, Христовыми устами, рекою духовных дарований и пр. Все же вместе эти святители, как сказано выше, наши великие учители любви и единомыслия в вере.
II. Не излишен и для нас, братия, урок трех святителей с того света о единомыслии в вере. Как един Господь всех, так должна быть у всех в мире и едина вера Христова. Аще же кто предложит ино благовествование, анафема да будет (Гал. 1, 6. 9).
Так, братия, должно быть! Но то ли мы видим в действительности? Нет! Современное состояние христианского мира невольно заставляет недоумевать с апостолом: еда разделися Христос (1 Кор. 1, 13)? Еда превратися благовествование Христово (Гал. 1, 7)? До того велико разноверие и разномыслие в делах веры, господствующие теперь! Где же причина, где источник тому?
а) Разноверие и разномыслие в делах веры имеют своим источником то, что люди, мнящиеся быти премудри, не понимают или не хотят понять той простой истины, что Божия никто же весть, точию Дух Божий (1 Кор. 1, 11); воинствуя по плоти, утверждают веру не на силе Божией, а на мудрости человеческой (1 Кор. 2, 5) и таким образом отклоняются от того внутреннего начала, которое единственно может охранять чистоту и непорочность веры и которое состоит, по слову апостола, в пленении всякаго разума в послушание Христово (2 Кор. 10, 5).
б) Все самопроизвольно мудрствующие в области веры вносили и вносят в эту область не созидание, а разрушение.
Человек не есть творец. По самому свойству своей природы он не может творить что-либо новое. Это верно как относительно предметов мира видимого, так и относительно истин высших – содержания веры. Истины эти превышают его естественные силы и многие из них вовсе не были бы ему известны, если бы не были открыты. Вступать поэтому в область сих предметов без руководства он не может безнаказанно; вступать сюда самонадеянно для него значит подвергаться такой же опасности, какой подвергается осмеливающийся смотреть прямо на солнце.
Действуя без руководства в этой области, человек непременно вносил и вносит в нее такие догадки и соображения, которые не только не уясняют, но часто и совсем затемняют или даже извращают тайны веры.
Сколько, в самом деле, было образцов так называемого самостоятельного умствования о предметах веры в древнем мире? Сколько было и есть их в новом? Но св. апостол все древние времена называет временами неведения, потому что язычники искали Бога и не нашли Его, – не нашли, хотя Он и не далек от каждого из нас. Что же сказать о временах новых? Довольно указать на то разноверие, какое господствовало и господствует в христианском мире. Сколько одних только наименований, усвояемых христианским вероисповеданиям! Есть, например, у нас на Руси толки федосеевцев, филипповцев и т. д., есть значит понятия о предметах веры, составленные Феодосием, Филиппом и т. д. Подобно нашей федосеевщине, лютеранство напоминает о Лютере, римское католичество – о многочисленности исповедников, объединяемых римским папой, англиканство – о народности исповедников.
Но чрез все эти и подобные им наименования вероучений видится не духовная мудрость, а плотская, мудрость века сего (1 Кор. 2, 6). Истинная вера не называется, да и не может называться именами даже таких проповедников, каковы были Павел и Петр апостолы (1 Кор. 3, 4–22). И это потому, что для веры никто не может положить иного основания, кроме положенного, еже есть Иисус Христос. Он есть единый Начальник и Совершитель веры и днесь, тойже и во веки (Евр. 12, 2, 13, 8), и вера потому пребывала и пребывает едина и неизменна.
в) Но где же пребывает эта единая, где блюдется эта чистая и непорочная вера Христова? В Церкви православной! Она одна во всем христианском мире хранит правую веру, которую содержат, по выражению апостольскому, «сограждане святых и приснии Богу, быв утверждены на основании апостолов и пророков, имея краеугольным камнем Самого Иисуса Христа». Что созидалось и созидается на этом основании, то было принимаемо и приемлется Церковью, а что строилось или нововводилось помимо этого основания, то ею было отвергаемо и отвергается.
В православной Церкви не было и нет отклонения от истинной веры – излишеств, наростов и усечений – этих наглядных, живых последствий суетного человеческого мудрования. О том свидетельствует беспристрастный суд истории. О том и сама она вслух всего мира возвещает всем: сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия вера вселенную утверди. И блюдет сию веру Христову православная Церковь, блюдет в чистоте и неповрежденности, и будет блюсти твердо и неизменно, ибо она верна тому охранительному, указанному апостолом, началу, которое состоит в пленении всякаго разума в послушание Христово.
Вера сообщена человечеству Богом, сообщена во всей полноте и законченном совершенстве. Развитие ее довершилось с воплощением Сына Божия и проповедью апостолов, а более и далее идти она не может. Возможно только развитие человеческого ума для усвоения ее вечных истин и приложения их к жизни. Человек и к Богодарованной вере имеет такое же отношение, какое имеет и к Богосозданному видимому миру. Но в видимом мире все существует, подчиняясь законам, однажды навсегда положенным Творцом. Люди не нашли и не найдут в мире ничего нового; они только разгадывают тайны природы, – мало-помалу познавая существующее; только расширяют область своего ведения, но ничего ни прибавляют, ни убавляют, ни даже что-либо изменяют в существующем. (См. Московские Церковные Ведомости 1884 г., № 10).
III. Блаженный народ русский, ибо ему вверены словеса Божия (Рим. 3, 2) Нового Завета, чистая вера православная, непоколебимый оплот его общественного благоустройства, залог человеческого спасения; но даровано нам православие не ради правд наших: сознание сего да охраняет нас от самомнения и превозношения и да научает ходити достойно своего звания со всяким смиренномудрием, и кротостью, и долготерпением (Еф. 4, 1–2). Да возбуждает оно в нас желание и решимость больше и больше одушевляться духом православия и полагать его всегда в основу своей жизнедеятельности: да тихое и безмолвное житие поживем (1 Тим. 2, 2) и достигнем в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4, 13).
Святые отцы толкуют так, что сапоги на ноги – это та крепость, та твердыня, которая защищает человека от диавола, лукавого. Вспомним слова Господа, когда Он, изгоняя из Рая Адама и Еву, сказал такое пророчество: «и вражду положу между тобою и между женою, и между потомством твоим и потомством ее: оно будет язвить тебе голову, а ты будешь язвить ему пяту». Вот также и каждый верующий православный человек уязвляет диавола в пяту. А Господь, когда человек приносит Ему покаяние, дает ему защиту. Перстень на руку – это дар сыновства, то есть это дар принадлежности к Богу, это осознание того, что человек уже не раб, не слуга. Не нужны Богу слуги, Ему нужны сыны. Сыны, которые усыновлены через крестную жертву Спасителя. Одежда, в которую облачают слуги младшего сына – это благодать Божия и дары Духа Святаго. Через покаяние Господь все возвращает снова этому человеку грешному, блудному, кающемуся, дает ему снова возможность начать нормальную жизнь – духовную.
Входит младший сын в дом, совершается трапеза с угощениями, так как в честь его встречи отец приказал заколоть откормленного теленка. Конечно же, мы знаем из Священного Писания, что телец закаленный – это жертва крестная Спасителя – Господа нашего Иисуса Христа. То есть, после того, как совершилось покаяние, примирение с Богом, кающийся человек целует крест и Евангелие, а это можно трактовать так: Господь обнимает человека, и человек обнимает Господа. И очищенной в Таинстве Исповеди человек причащается Тела и Крови Христовой. Причастие - это брачный пир, эта жертва, которую принес Господь за наши грехи.
Всем, что произошло в этом доме, недоволен старший сын отца. Это – образ фарисея, того, кто исполнял Божий закон и роптал о том, что Иисус Христос общается с грешниками, мытарями. Старший сын сказал отцу: «Вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка». Он не называет младшего сына своего отца своим братом, а «сыном отца». Настолько иудеи были уверены в своей праведности, принадлежности к Богу, что людей, окружающих их они не считали за своих братьев. Мы можем сказать, что каждый человек сотворен Богом, каждый человек одинаково ценен для Бога. Но фарисеи считали, что они важнее для Бога, что только они верующие в Него.
Отец отвечает на слова старшего сына: «Сын мой! Ты всегда со мною, и всё мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся». Отец сказал о своем младшем сыне, что он был мертв. Грешный человек – мертвец, то есть он умирает для жизни вечной, умирает для Бога, умирает душой, потому что его душа никак не развивается, она порабощена какой-то страстью. Человек служит страсти, служит диаволу.
Нам с вами дает назидание Святая Православная Церковь накануне Великого поста этой замечательной притчей для того, чтобы мы тихонечко просыпались, шли к Богу, слышали те слова, которые Господь нам говорит через Священное Писание, через покаянные мысли. Младший сын не читал Священного Писания, но пришел к нему добрый помысл о покаянии. Он понял наконец-то – куда завел его грех, куда привела его жажда к наслаждению, погоня за благами мира сего. И этот помысл добрый изменил этого человека. После того, как человек принял этот помысл, он решился выйти из этого состояния. Он пошел с покаянной молитвой.
Святая Церковь зовет каждого из нас к тому, чтобы мы вышли из болота греха через собственное покаяние, через осознание своей греховности, потому что время Великого поста – это не просто время, когда мы ограничиваем себя в еде. А это, прежде всего, время покаяния и изменения себя. Церковь, напутствуя нас, призывает к этому изменению, чтобы мы взглянули на себя, на свою жизнь – куда мы дошли, чтобы мы проснулись от греховного сна и через покаяние пришли к Богу.
Эта притча была обращена и к фарисеям, чтобы доказать им, что Господь – Творец каждого человека, не смотря на то, как человек живет: грешно или праведно. Каждая душа человека ценна для Господа. И Господь делает все для того, чтобы человека призвать к Себе в Царство Небесное, к вечной, блаженной жизни. Поэтому, будем учиться на примере блудного сына и на примере старшего сына, который исполнял все наставления своего отца и считал себя праведным, но тяжко согрешал своей завистью. Не будем уподобляться ни одному, ни другому. Но, будем подражать младшему лишь в его покаянии, в том состоянии, которое нас примиряет с Богом и приближает к Нему».
В заключение проповеди отец Сергий напомнил всем, что в этот день также отмечается память святых новомучеников и исповедников Русской Церкви.
